|
Тверь Онлайн / Все новости Твери / Медицина /
28.04.11 10:26
Воспоминания о Чернобыле
Снова и снова на экране телевизора кадры: дым над атомной станцией Фукусима. Снова и снова сжимается сердце у майора в отставке Адольфа Хаака.
Адольф Иванович Хаак – осташ, вырос на улице Тимофеевской. Стал кадровым военным, служил в разведке. В 1986 году местом службы был Киевский военный округ, где Хаак занимал должность начальника разведки мотострелкового полка. Семья, в которой подрастали двое детей, жила в городе Белая Церковь.
27-28 мая были подняты разведроты полков, химические войска и направлены в район города Припять.
– Пробыли в первый приезд недолго, – говорит Адольф Хаак. – Кроме того, что горит четвертый блок Чернобыльской АЭС, ничего не было известно. Город жил своей обычной жизнью, на станции тушили пожар, вода стекала в жилые кварталы, по ней бегали ребятишки – было очень жарко.
– Но у вас же наверняка были дозиметры для измерения радиации!
Хаак грустно машет рукой:
– Как оказалось, пользы от них не было. Уже потом японцы прислали компактные дозиметры, так называемые «пуговицы». Они закреплялись на одежде и вели накопительный учет радиации. Да что там наша техника! Привезли робот, опять же из Японии, который должен был собрать выброшенный уран с крыши развороченного реактора. И что же? Через несколько минут он вышел из строя и упал. Поначалу даже не был понятен предельно допустимый уровень радиации, который способен выдержать человек: с 45 рентген пришлось понизить до 10.
– Факты о трагедии и возможных последствиях стали известны только спустя неделю: 2 мая гражданское население было оповещено об утечке радиации и повышенном фоне; рекомендовалось не открывать форточки и воздерживаться от прогулок, - вспоминает супруга Адольфа Хаака Екатерина Семеновна. – Началась эвакуация сначала из Припяти, потом из округи. В начале лета паника охватила Киев: как во время войны, штурмовали вагоны, стремясь уехать в любом направлении. Мы отвезли 6-летнюю Наташу на три летних месяца в Осташков, а сами с сыном вернулись в Белую Церковь, отца бросить не могли.
Отец семейства был сталкером, командовал отдельной разведывательной ротой, на которую была возложена особая миссия – обеспечить транспортировку на спецмашинах ученых, специалистов химических и радиационных служб, руководителей в зону отчуждения – 30-километровую зону вокруг реактора.
Второй силой после специализированных пожарных служб АЭС, которая противостояла радиации, стали регулярные части Советской Армии. «Каждый из военнослужащих Киевского военного округа прошел через Чернобыль, - вспоминают супруги Хаак. – Особенно сжимается сердце, когда вспоминаешь солдат, которые стояли в оцеплении. Они томились под палящим солнцем, снимали с себя гимнастерки, подвергаясь не только тепловому ожогу, но и облучению невидимой радиацией. Сколько их досрочно потом ушло из жизни, скольким радиация оставила свой губительный след… Мы жили в доме для военных, многие из соседей были уже в отставке. И практически все стали добровольцами-ликвидаторами: «Не молодых же посылать!».
Когда стало очевидным, что силами только регулярной армии стихию необузданного атома не сдержать, было принято решение о строительстве саркофага над четвертым блоком, начался призыв резервистов. Молодые люди из разных уголков Советского Союза оставляли привычную работу и семьи, их перебрасывали на Украину для ликвидации последствий аварии. В Белой Церкви был создан пересыльный пункт, начальником которого стал Адольф Хаак.
– Принимали людей, переодевали в спецодежду, инструктировали и отвозили в тридцатикилометровую зону, где каждый получал индивидуальное задание, что и как делать. Сколько их было? Сказать сейчас невозможно; можно судить только по тому, что спецодежда поступала на пункт эшелонами. Требовалось много водителей, рабочих строительных профессий. «Партизаны» - так их называли. Я рассказывал, что японский робот, не выдержав радиации, вышел из строя. Так вот: работу по удалению урана сделали добровольцы. На крыше можно было пробыть не более 45 секунд. После чего человек, получив предельную дозу, отбывал на родину – сборы для него заканчивались. Они не представляли, что их ждет. Но паники, дезертирства не было. Возвращались домой, не задумываясь, что их ожидает, не ведали, как отразится эта нелегкая работа на их здоровье, взаимоотношениях в семье и обществе. Они просто выполняли свой долг по защите Родины, народов Европы от незримого врага – радиации.
И самому майору Хааку в 1986-87 годах приходилось неоднократно бывать в многодневных командировках в зоне.
– Жили в офицерском общежитии. Водой из-под кранов, тем более из открытых источников пользоваться было нельзя, поэтому привозили бутилированный боржоми. В столовой постоянно стояло красное вино, но пьяных не было. Все были исполнены чувства высокой ответственности, дисциплина была железная.
– А что запомнилось больше всего из тех дней в зоне?
– Брошенный город Припять: хлопают незапертые двери, на балконах развевается забытое в суматохе эвакуации белье, в песочницах оставлены игрушки… А какие розы цвели в то лето! И еще совершенно незабываемое, дьявольски прекрасное зрелище – выброс радиоактивных остатков из реактора. Что было потом? В относительно спокойное время служить уже не пришлось: госпиталь, диагноз, спровоцированный пребыванием в зоне радиации, досрочное увольнение из рядов армии. И совет лечащего врача: хотите жить дольше – поезжайте в места, где родились и выросли.
В 1994 году Министерство обороны предоставило Адольфу Хааку квартиру во вновь построенном доме в Осташкове.
Сейчас Екатерина Семеновна работает в центральной библиотеке. Адольф Иванович принимает участие в работе нескольких общественных организаций – «Союз-Чернобыль», общества инвалидов, местной ячейки союза офицеров. За служение в экстремальной ситуации был награжден Орденом Мужества. Но главная награда – сама жизнь.
|
